Культура ВРН

У пьесы Герхарда Гауптмана «Перед заходом солнца»  счастливая судьба. О ней всегда вспоминают, когда в театре есть премьер в годах. Как показывает опыт последних лет, это произведение  знаменитого немецкого драматурга любят дарить худрукам или премьерам театров. Костюм Маттиаса Клаузена примеряли на  себя и Михаил Царев, и Кирилл Лавров, и Владимир Андреев... Другую такую бенефисную роль для опытного мастера сцены надо еще поискать. На память приходит разве что «Король Лир».

Не случайно одна из реплик в пьесе Гауптмана  отсылает нас к истории несчастного монарха, разделившего при жизни свое имущество между дочерями…

Богатый вдовец Маттиас Клаузен из пьесы «Перед заходом солнца» не спешит поделить имущество между своими четырьмя детьми. Более того, он влюбляется в свою молодую сиделку и секретаря Инкен Петерс и начинает одаривать ее дорогими подношениями. И тогда дети советника берут инициативу в свои руки. Но, не запачкав их, наследства из рук стареющего отца не вырвать.

В этом и состоит главная коллизия пьесы Гауптмана – основательной, многословной, густонаселенной.  Сделать на ее основе (как ныне стало модным) спектакль скандальный, новаторский, конечно, можно, но это  и ненужно, и неблагодарно. Наверное, поэтому Воронежский театр юного зрителя и режиссер Александр Тарасов пошли другим путем – традиционным. Имея в своем распоряжении хороших актеров разных поколений и исполнителя главной роли – народного артиста России Александра Тарасенко, – постановщик решил, что лучше всего предложить зрителю старый добрый психологический театр. Спектакль, поставленный на Малой сцене ТЮЗа, новаторским не назовешь, но он технологичен и грамотно простроен.

В прологе из темноты выходят герои спектакля и вглядываются куда-то поверх голов зрителей. Словно пытаются  разглядеть будущее. Что принесет с собой завтрашний день? В отличие от  искушенных зрителей, они этого не ведают. И погружаются в обычные домашние хлопоты, чтобы заглушить нарастающую в душе тревогу. Веселая суета, которой сопровождается празднование 70-летнего юбилея советника Клаузена, не может заглушить  странных звуков, время от времени нарушающих идиллическую атмосферу богатого дома (обрыв струны, случайный выстрел?). Только-только оправившийся после гибели жены Маттиас  то и дело обращает свой взор на большую семейную фотографию (художник-постановщик Михаил Викторов).

Женщина с прямой спиной и немым укором в глазах – покойная жена Клаузена. К ней в минуту душевного смятения обращаются и дети советника, которые ищут оправдания своей подлости. Но изображение безмолвствует. Каждый сам должен сделать нравственный выбор и нести за него ответственность.

Этот экзамен на звание Человека выдерживает только младший сын Клаузена Эгмонт (Виталий Садовников) – шалопай оказывается самым порядочным из всей большой семьи. Тонко вычерчивает  линию своей героини Елена Полуянова. Ее Беттина – не злодейка, но и не любящая  заботливая дочь, какой хочет казаться.  Актриса умело балансирует между этими полюсами, что придет образу необходимую глубину. Чуть дальше по пути грехопадения продвинулся старший сын Маттиаса Клаузена Вольфганг (Сергей Смирнов). Он творит зло интеллигентно, академично, полагая, что при этом остается «в белых перчатках».

Оттилия (Юлия Лихобабина) в этом спектакле – почти безмолвное, полностью подавленное мужем существо. Актриса предлагает убедительное пластическое решение роли. Не таков ее сценический супруг – Эрих Клямрот в исполнении Григория Южакова. Он не просто номинальный глава заговора против советника Клаузена. Он – его душа и движитель. Никогда не думала, что в молодом артисте  обнаружится такая бездна отрицательного обаяния. Не менее одиозный образ жены Вольфганга Паулы Клотильды лепит актриса Надежда Азоркина. Ее Паула -  молодая светская дама, чуждая всяких сентиментальных условностей и пережитков.

Нельзя не отметить ярких профессиональных работ заслуженного артиста России Бориса Голощапова (Доктор Штайниц), заслуженного работника культуры РФ Виктора Копосова (секретарь Винтер), Евгении Киреевой (мать Инкен), Михаила Кривова (адвокат Ганефельдт).

И все же камертон, нерв спектакля – взаимодействие на сцене главных героев – самого Маттиаса Клаузена в исполнении народного артиста России Александра Тарасенко и юной Инкен  Петерс (Евгения Кириллова). Тарасенко  играет не страсть стареющего мужчины к юной привлекательной девушке, а, скорее, пробуждение светлого чувства, дающего старому советнику надежду на новую счастливую жизнь. Чисты и помыслы Инкен. Ни режиссер, ни актриса не дают нам возможности усомниться в ее искренности и глубокой порядочности. Ей действительно дорог сам Маттиас, а не его деньги. Наверное, поэтому сцены Клаузена и юной Инкен так трогательны и целомудренны. Героев связывает скорее, платоническое чувство.  И лишь намек на возможную  физическую близость проскакивает в тот момент, когда они танцуют танго. Знаменитое аргентинское танго «Por una cabeza», на мой взгляд, является  эмоциональной кульминацией спектакля.  (Да в целом музыкальное решение – очень удачное, органичное).

Великолпена мизансцена приготления к торжественному юбилейному обеду, графически отсылающая к "Тайной вечере" Леонардо да Винчи. Предчувствие предательства у Маттиаса уже где-то в подсознании. Эффектен финал, когда Клаузена уносят со сцены, словно античного героя - не как жертву, а как победителя.

Таких бы моментов побольше.

Но проблема в том, что, сказав «А», режиссер не решается сказать «Б». Если уж  ставишь спектакль в традиционной манере,  надо быть более последовательным и решительным. Некоторая неуверенность ощущается в первом акте, который напоминает затянувшуюся экспозицию. Да, это «родовое пятно» самой пьесы, от которого не смогли избавиться и в театре имени Ермоловой, где "Перед заходом солнца" поставили в  2009 году. Академичность не подразумевает отказа от яркой театральности, от использования свежих выразительных средств. В спектакле ТЮЗа актеры лишь постепенно переходят от существования на уровне произнесения текста к проживанию роли. А хотелось бы все и сразу.

У Александра Тарасова хватило решимости сократить текст пьесы и даже убрать нескольких второстепенных персонажей (профессор Гейгер, пастор Иммос, доктор Вуттке и т.д.). Но в спектакле воля режиссера обозначена пунктиром. Не мешало бы усилить каркас конструкции, предложить более жесткий темпоритм, усилить акценты. И, конечно же, ликвидировать постоянный «шум за сценой». Чтобы ничто не падало, никто не натыкался на реквизит и не прокашливался в ожидании своего выхода. Ведь это Малая сцена, где все отлично видно и слышно и где любая небрежность может начисто разрушить атмосферу даже самого замечательного спектакля.

А у этого спектакля потенциал есть.