Культура ВРН

В 1990 году постановлением Министерства культуры и Госстроя РСФСР, центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры Воронеж был включен в число исторических городов. Но ведь он стал таковым не просто так? На это нужны веские основания, среди которых названия улиц – одна из определяющих. Город – живой организм, и он не может быть без рода-племени, истории, судьбы, привычек и своего облика. В названиях улиц все это непременно отражается.

Человек, в силу каких-то причин и обстоятельств, пусть и редко, но меняет свое имя либо фамилию. С городскими улицами подобное происходит много чаще. Так как же мы должны относиться к подобному процессу? Одно время, в те же девяностые, вопрос поднимался часто и стоял очень остро. Правда, и годы выдались – острее не придумаешь. А теперь почему-то все затихло. В чем причина? Она кроется в неискренности тех, кто с пеной у рта жарко ратовал за полное переименование улиц Воронежа, требуя возвратить городу «исконные» названия. Те люди под великий шум пытались не восстановить, как они выражались, «историческую справедливость», а в водовороте неразберихи 90-х погреть на этом руки.

Что вообще включает в себя понятие «историческая справедливость»? Кто даст точный ответ? Название Большая Дворянская «справедливее» Проспекта Революции? Не спешите с выводами. Поспрашивайте горожан, как пройти-проехать на Большую Дворянскую. Ответят, конечно, но далеко не каждый. А вот если вы спросите проспект Революции, то вам любой укажет путь. Где же «справедливость»? Да она в самих нас. Мы сами, может того и не осознавая, делаем то, что считаем удобным, реже – настоящим. Ну и, конечно же, свое веское слово заявляет его величество Время.

Не раз слышалось: «Старые, дореволюционные названия – наша история!». А после 1917 года она, эта самая история, чужая, что ли? Или она ненастоящая? Или мы не жили в тот промежуток и сами же не творили свое бытие? Нам что, спокойнее спится на улицах со старыми названиями или по ним машины стали бесшумнее ездить?

Речь, конечно, идет не об отрицании практики возвращения прежних наименований. Сомнительно, однако, что огульное перетряхивание «бабушкиных сундуков» пойдет на пользу.

Старшее поколение, что сейчас еще живет и даже ухитряется иногда здравствовать, упрекают во всех смертных грехах. Но такими ли уж безгрешными были наши предки?

Чтобы это выяснить, давайте вспомним принципы образования городских улиц. Изначально их названия были только народными, что само по себе уже история. Факт этот надо не просто учитывать, но и всячески оберегать. Хорошо, что сохранились улицы Песчаный лог и Бархатный бугор, хорошо! Называли в Воронеже улицы по храмовым приходам (Воскресенская, Пятницкая), по въездным-выездным дорогам ( Девицкая), по роду-деятельности населения (Пешестрелецкая, Суконовка). Все это, безусловно, надо хранить. Народные имена – гибкие, из них убирается наносное и выкристаллизовывается суть.

Однако не надо идеализировать особую поэтичность наших прадедушек. Многие улицы в дореволюционные годы носили незатейливые имена: Средняя (сохранила свое название), Верхняя, Большая, Малая. Может, прозвучит и грубовато, но спросим: «Что за ценность в названии»? Слово «рука» – отличительный признак человека, а слово «конечность» – не отличительный. Так вот перечисленные выше названия относятся скорее ко второй категории.

Сказать, что только после 1917 года кинулись переименовывать улицы – значит слукавить. В конце 19-го - начале 20-го веков улицу Лесные дворы переименовали в Кольцовскую, 3-ю Дворянскую – в Никитинскую, а 2-я Острогожская стала величаться Романовской. Обратим внимание на цифры: «2-я» и «3-я» – звучит нудновато, а увековечивание фамилии царствующей династии говорит само за себя. Романовы и Воронеж – что близкого? Совсем не ближе, чем Романовы и, допустим, Соликамск. К чему такие подробности? А к тому, что слишком уж большой ушат грязи вылили на период, когда улицам городов давали имена и фамилии советских деятелей. Пример с улицей Романовской – нагляднейший. Дело ведь не в социальном строе, а в самой сути человека как существа земного.

Безусловно, в 20-30 годы такой процесс одно время приобрел массовый характер и наложил свой отпечаток на нашу историю. Было дело, повадились переименовывать целые населенные пункты и присваивать им имена политических деятелей, причем живых. Но не забудем, что в 1937 году ВЦИК специальной директивой это дело запретил, а точнее предложил местным властям прекратить ходатайствовать о переименовании селений, имеющих названия по церковным праздникам и именам святых.

Случались до революции и более щекотливые ситуации. В Воронеже Большую Чижовскую переименовали в Большую Петровскую. Большая Чижовская – название изначально-характерное. Но и деятельность Петра 1 очень сильно сказалась на облике нашего города, причем район Чижовки сыграл не последнюю роль. Как быть? Оба названия имеют довольно веские аргументы в свою пользу. Жизнь все расставила по местам. В случае с Чижовской – Петровской люди применяли оба варианта, а вот Романовская не прижилась.
Революционная терминология в истории нашего города с точки зрения идеологии, в общем-то, оправдана, во всяком случае мотивация понятна. Вот далеко не полный перечень названий вновь рожденных улиц: Маркса, Энгельса, Помяловского, Горького и Чернышевского. Вынесем за скобки имена Маркса и Энгельса, их при всем желании невозможно привязать к истории Воронежа. Но Помяловский учился в нашей духовной семинарии, Горький работал садовником в Митрофаньевском монастыре, а Чернышевский специально приезжал в нашу почитаемую обитель, чтобы приложиться к мощам святителя Митрофана Воронежского. Вот вам и воинствующий атеизм.

Апологеты полного возвращения прежних названий в качестве «железобетонного» аргумента говорят о косности новых названий и их неблагозвучного звучания. Да, улицы Бедноты, Третьего Интернационала либо Парижской коммуны едва ли можно отнести к шедеврам. А как вам проспект Солнце Свободы? И чем площадь Детей по звучанию хуже Мясной горы? Да и не все старое стерли. Выжили, к примеру, улицы Беговая и Клиническая.

Из времен советских можно еще вспомнить целый «блок» улиц, названных по географической тематике и к Воронежу, естественно, нисколько не относящихся: Ангарская, Волгоградская… Но цель-то лежит на поверхности. Сим актом демонстрировалась мощь Советского Союза – и это тоже история.

Год 1962-й дал нашему городу огромный всплеск переименований. Число их – 193! И надо сказать, что шаг был сделан более чем удачный. Несколько переулков под одним и тем же названием «Советский» стали Открытым, Теплым и Курортным. На карте Воронежа появились улицы Арсенальная, Озерная, Театральная. Улицы Просторная и Утренняя, переулки Приветливый и Спокойный сменили безликую «нумерацию» в названиях.
Конечно, в переулке Приветливом далеко не с утра до ночи все сплошь улыбаются. Но! Налицо историческая психология. Вопросы «Что, где, когда?» далеко не всегда интересны. Интереснее «От чего так?». Отчего тот же Приветливый? Время было такое. Или очень хотелось, чтоб оно было таким.

Всякое, конечно, встречалось. Взять, к примеру, улицу Артема. Причем здесь советский деятель товарищ Артем (Сергеев)? Однако и прежнее название улицы – Речной тупик, не лучше.

Весьма щепетильное отношение у воронежцев к названиям улиц, связанных с Великой Отечественной. Был в Отрожке такой Безымянный проезд, а теперь есть улица Артамонова. Была у нас «никакая» 2-я Полевая, теперь – улица Бовкуна, бойца, что в дни сражений за Воронеж предвосхитил подвиг Александра Матросова.

Сложнее с улицами, что носят выраженные в цифрах номера дивизий и армий. Благозвучность тут, конечно, вступает в некое противоречие с исторической памятью. Но это, в конце концов, исключительно на наш суд. Или мы не хозяева уже своего родного города?

Куда же без казусов? Они, наверное, лишь подчеркивают неизбывный оптимизм русского человека, хотя коснемся вещей, в общем-то, печальных. В Воронеже на улице Свободы расположена тюремная больница, а морг «прописался» в переулке Здоровья. В Семилуках и Новой Усмани еще хлеще – там вообще больницы стоят через дорогу от кладбища.

Наконец, отдельно скажем о Севастьяновском съезде, что за главным корпусом ВГУ. Улица – одна из старейших, и до 1928 года называлась Ильинский съезд. Имя свое получила по Ильинской крепостной башне, которая, в свою очередь, приняла «эстафету» от Ильинской церкви. Что уж говорить – это одна из самых древних воронежских исторических точек. Но в 1928 году съезд стал именоваться Севастьяновским, в память о Науме Севастьянове, одном из тех воронежцев, кто примкнул к Степану Разину. Таким образом, как бы ни хаяли революционные «загоны», об истории не забывали, пусть порой и весьма своеобразно. Но, повторимся – идеология. А она была, есть и будет при любом режиме.

Попытаемся заглянуть в будущее, ибо оно творится на наших глазах. Город наш расстраивается, и новым улицам будут даваться названия. По какому принципу их называть? Сказать, что надо постараться избежать ошибок прошлого – значит не сказать ничего, ведь что сегодня принимается как данность, завтра спокойно может перекочевать в категорию «ошибок». В Северном районе появилась улица Марии Мордасовой. Кто-нибудь против? Знаете, находятся. И аргументируют тем, что Мария Николаевна в «Северном» не жила. Да, это верно. Тогда давайте «отщипнем» ту часть, где проживала замечательная исполнительница русских народных песен и частушек (Площадь Ленина,9), и дадим этому уголку новое имя. Уж лучше увековечить память в нашем городе, чем снова кинуться в «перекрой», как это сделали с улицей 9-е Января, назвав очередной «аппендикс», начиная от университета, улицей Платонова. Но Платонов жил в районе площади Заставы, да и учился совсем не в ВГУ. «Заставу» переименовывать? Тогда «убиваем» очередное историческое место.

Словом при переименовании или наречении необходимы осторожность, вкус, умение заглядывать на годы вперед. Город Воронеж – это и наше прошлое, и настоящее, и наше будущее. Как будем называть, как будем помнить, такими и сами будем.