Платоновский фестиваль
05.06.2013 15:58
«Педагогическая поэма» из Эстонии всколыхнула Воронеж
- Текст: Татьяна Быба
- Фото: no99.ee
Спорную реакцию вызвал показанный в Воронеже, в рамках Платоновского фестиваля спектакль эстонского Театра№099 «Педагогическая поэма». Своими впечатлениями об увиденном на сцене Концертного зала делится критик Татьяна Быба.
НЕПЕДАГОГИЧЕСКАЯ АНТИПОЭМА N 63
Театральная программа Платоновского фестиваля началась со спектакля эстонского Театра N099 под названием «Педагогическая поэма» в постановке и сценографии Эне-Лийз Семпер и Тийта Оясоо.
Откровенно провокационный и скандальный спектакль. Со сцены, выгороженной по типу то ли хоккейной коробки, то ли небольшого танцзала (ощущение спортивного сооружения усиливает электронное табло, на котором идет перевод), так и пахнуло миазмами цивилизационного конфликта, который ныне сотрясает «благополучный» Запад и, честно говоря, уже порядком надоел постоянным муссированием в СМИ.
Медленно, но верно втягивается в него и Россия. Это конфликт традиционных европейских ценностей, основанных на христианской морали, и новых, «либеральных», основанных на полном раскрепощении инстинктов, желаний и человеческого эго. Судя по всему, к нам приехали как раз последователи последних. Не зря же этот молодой театр, как пишут, уже «с мировым именем», считается не просто современным и актуальным, но просто «авангардным».
При чем здесь «Педагогическая поэма»? Это название следует читать в кавычках, потому что эстонцы представили воронежскому зрителю как раз не «поэму», а антипоэму. Макаренко со своими педагогическими изысканиями и Станиславский с его системой воспитания актера - это мишень для продвинутых интеллектуалов из Эстонии, по которой они стреляют не из каких-то мелкокалиберных винтовок, а из тяжелых орудий увесистыми «художественными» инновациями. Труппа, состоящая из 14 совершенно юных молодых людей и одной взрослой актрисы (Марика Ваарик) упоенно демонстрирует нам, как она высвобождается «из-под гнета Системы вообще и Системы Станиславского в частности» (очередной подарок к юбилею великого мастера).
По форме спектакль представляет собой некий синтез актерских студенческих лабораторных работ «над собой» и, по-видимому, типичного спектакля этого театра, который не пользуется традиционной драматургией, а создает своеобразные театральные композиции по ассоциативному ряду. Связь между эпизодами в ней, если и проявляется вообще, то к где-то к концу спектакля. В данном случае, финал мало что добавил к началу, так что демонстративно ушедшие зрители в середине первого акта - с громкими возгласами возмущения и бросанием изорванных в клочки билетов после обрушившегося с табло на зал четырехэтажного мата и снятием трусов одним из актеров, - мало что потеряли.
Ни одного слова из текстов заявленных авторов – Макаренко и Станиславского – в спектакле, естественно, не прозвучало. Действо начинается с эффектной сцены извлечения из гроба некоей Мадам, - видимо, женский аналог Станиславского (о чем говорят её постоянные возгласы «Не верю!) - которая никак не может откашляться от могильной многолетней пыли. А выкурив сразу две крепкие сигареты, начинает гонять студентов по площадке, заставляя их сначала её основательно вымыть, а потом разыгрывать этюды на заданную тему.
После немотивированного исчезновения Мадам-Режиссера за стенкой коробки, студенты, играя в салочки под ритмичную музыку, задают темы своих экзерсисов себе сами. И вот тут начинается…
Интересно, что актеры, играющие в спектакле – самые настоящие студенты. Это выпускники Школы театрального искусства эстонской академии музыки и театра. Спектакль «Педагогическая поэма» возник во время их пребывания летом прошлого года в «лагере выживания» под Лондоном, где они три недели жили в палатках вместе с педагогами в полном отрыве от цивилизации. Отрыв это сопровождался, как утверждают материалы прессы, «запретом на секс». Измученные столь долгим воздержанием молодые люди, видимо, оторвались «по полной» в своих сценических творениях. Сказать, что актерские импровизации насыщены эротикой, значит, ничего не сказать. Только этим они и насыщены. Причем сексуальная озабоченность изображаемых ими молодых людей проявляется в самых разнообразных формах. Начиная с невинных поцелуев между танцующими и играющими парами, актеры переходят к исследованию того, что у них в штанах… Дело закачивается гомосексуальными оргиями как между ребятами так и между девушками, а потом и вовсе – агрессией, драками, сексуальным насилием… В общем, «здоровая жизненная сила» так и прет. Некие абстрактные вставки с рассуждениями на философские темы выглядят в этой вакханалии сексуальности чужеродными и неубедительными.
Закачивается спектакль ритуальными похоронами все той же Мадам, только переодетой в мужской длинный плащ и загримированной под старика. Хоронят Его-Её такие же замшелые дедки, видимо, так в спектакле, наконец, прозвучала долгожданная тема Макаренко и его последователей, кстати, по своей немощности завалившихся в гроб даже раньше самого великого педагога. Стало понятно, почему театр везде хвалят за открытую и смелую «гражданскую позицию».
Премьера спектакля состоялась прошлой осенью в Перми на фестивале. Отзывы были восторженные. Слово «гениальный» не сходило с уст. Да, я соглашусь, с театральной – формальной - точки зрения спектакль очень интересный. Хотя прием отнюдь и не новый. Иногда очень хорошо работают ребята. Надо признать, что они достигли высокой степени сценической свободы и раскованности.
Работают с такой самоотдачей, что их иногда даже жалко – коленки девушек пестрят синяками и царапинами. Режиссер заставляет их буквально летать по этой коробочке. Иногда весьма мокрой и скользкой, между прочим. Ибо воды в процессе борьбы со штампами старого театра на неё и друг на друга было вылито ими немало. Но чаще так и хотелось сказать: «Не верю!» И не только им. Мадам (Марине Ваарик) – тоже. Недостаток профессионализма ощущается весьма явно. Наигрыш, выжимание слез, заламывание рук, сценические пустоты, бессмысленное метание по сцене в изображении несуществующих эмоций. Хотя я не уверена, что всю эту кашу можно сыграть убедительно даже актерам с животной органичностью. Сквозного действия-то нет! Можно сколько угодно разрушать устои, но против законов жизненной правды, открытых Станиславским, не попрешь. Хоть на бытовом уровне, хоть на ментальном, хоть на эмоциональном, хоть на астральном, хоть на духовном, хоть на ассоциативно-поэтическом.
Самое смешное, что разрушители, провозглашающие себя новаторами, чаще всего, очень сильно противоречат сами себе. Заявили вот освобождение от гнета системы Станиславского, а «гнет» системы Тийта Оясоо, деспотизм его твердой режиссерской руки и его мировоззрения ощущается в каждом сценическом построении. Да и вообще. Сами актеры, юные, красивые, открытые, беззаветно влюбленные в театр и, видимо, беспредельно верящие в талант своего художественного руководителя, одним своим видом вступают в явное противоречие с произволом режиссера, заставляющего их играть всю эту мерзость. Почему-то у меня осталось такое подозрение, что им самим не свойственны те пороки, в которые с их помощью и с таким наслаждением нас погружает режиссер. Что они мечтают о высокой и чистой любви. И жизни, наполненной смыслом и созидательным творчеством. По Станиславскому и Макаренко.
Театральная программа Платоновского фестиваля началась со спектакля эстонского Театра N099 под названием «Педагогическая поэма» в постановке и сценографии Эне-Лийз Семпер и Тийта Оясоо.
Откровенно провокационный и скандальный спектакль. Со сцены, выгороженной по типу то ли хоккейной коробки, то ли небольшого танцзала (ощущение спортивного сооружения усиливает электронное табло, на котором идет перевод), так и пахнуло миазмами цивилизационного конфликта, который ныне сотрясает «благополучный» Запад и, честно говоря, уже порядком надоел постоянным муссированием в СМИ.
Медленно, но верно втягивается в него и Россия. Это конфликт традиционных европейских ценностей, основанных на христианской морали, и новых, «либеральных», основанных на полном раскрепощении инстинктов, желаний и человеческого эго. Судя по всему, к нам приехали как раз последователи последних. Не зря же этот молодой театр, как пишут, уже «с мировым именем», считается не просто современным и актуальным, но просто «авангардным».
При чем здесь «Педагогическая поэма»? Это название следует читать в кавычках, потому что эстонцы представили воронежскому зрителю как раз не «поэму», а антипоэму. Макаренко со своими педагогическими изысканиями и Станиславский с его системой воспитания актера - это мишень для продвинутых интеллектуалов из Эстонии, по которой они стреляют не из каких-то мелкокалиберных винтовок, а из тяжелых орудий увесистыми «художественными» инновациями. Труппа, состоящая из 14 совершенно юных молодых людей и одной взрослой актрисы (Марика Ваарик) упоенно демонстрирует нам, как она высвобождается «из-под гнета Системы вообще и Системы Станиславского в частности» (очередной подарок к юбилею великого мастера).
По форме спектакль представляет собой некий синтез актерских студенческих лабораторных работ «над собой» и, по-видимому, типичного спектакля этого театра, который не пользуется традиционной драматургией, а создает своеобразные театральные композиции по ассоциативному ряду. Связь между эпизодами в ней, если и проявляется вообще, то к где-то к концу спектакля. В данном случае, финал мало что добавил к началу, так что демонстративно ушедшие зрители в середине первого акта - с громкими возгласами возмущения и бросанием изорванных в клочки билетов после обрушившегося с табло на зал четырехэтажного мата и снятием трусов одним из актеров, - мало что потеряли.
Ни одного слова из текстов заявленных авторов – Макаренко и Станиславского – в спектакле, естественно, не прозвучало. Действо начинается с эффектной сцены извлечения из гроба некоей Мадам, - видимо, женский аналог Станиславского (о чем говорят её постоянные возгласы «Не верю!) - которая никак не может откашляться от могильной многолетней пыли. А выкурив сразу две крепкие сигареты, начинает гонять студентов по площадке, заставляя их сначала её основательно вымыть, а потом разыгрывать этюды на заданную тему.
После немотивированного исчезновения Мадам-Режиссера за стенкой коробки, студенты, играя в салочки под ритмичную музыку, задают темы своих экзерсисов себе сами. И вот тут начинается…
Интересно, что актеры, играющие в спектакле – самые настоящие студенты. Это выпускники Школы театрального искусства эстонской академии музыки и театра. Спектакль «Педагогическая поэма» возник во время их пребывания летом прошлого года в «лагере выживания» под Лондоном, где они три недели жили в палатках вместе с педагогами в полном отрыве от цивилизации. Отрыв это сопровождался, как утверждают материалы прессы, «запретом на секс». Измученные столь долгим воздержанием молодые люди, видимо, оторвались «по полной» в своих сценических творениях. Сказать, что актерские импровизации насыщены эротикой, значит, ничего не сказать. Только этим они и насыщены. Причем сексуальная озабоченность изображаемых ими молодых людей проявляется в самых разнообразных формах. Начиная с невинных поцелуев между танцующими и играющими парами, актеры переходят к исследованию того, что у них в штанах… Дело закачивается гомосексуальными оргиями как между ребятами так и между девушками, а потом и вовсе – агрессией, драками, сексуальным насилием… В общем, «здоровая жизненная сила» так и прет. Некие абстрактные вставки с рассуждениями на философские темы выглядят в этой вакханалии сексуальности чужеродными и неубедительными.
Закачивается спектакль ритуальными похоронами все той же Мадам, только переодетой в мужской длинный плащ и загримированной под старика. Хоронят Его-Её такие же замшелые дедки, видимо, так в спектакле, наконец, прозвучала долгожданная тема Макаренко и его последователей, кстати, по своей немощности завалившихся в гроб даже раньше самого великого педагога. Стало понятно, почему театр везде хвалят за открытую и смелую «гражданскую позицию».
Премьера спектакля состоялась прошлой осенью в Перми на фестивале. Отзывы были восторженные. Слово «гениальный» не сходило с уст. Да, я соглашусь, с театральной – формальной - точки зрения спектакль очень интересный. Хотя прием отнюдь и не новый. Иногда очень хорошо работают ребята. Надо признать, что они достигли высокой степени сценической свободы и раскованности.
Работают с такой самоотдачей, что их иногда даже жалко – коленки девушек пестрят синяками и царапинами. Режиссер заставляет их буквально летать по этой коробочке. Иногда весьма мокрой и скользкой, между прочим. Ибо воды в процессе борьбы со штампами старого театра на неё и друг на друга было вылито ими немало. Но чаще так и хотелось сказать: «Не верю!» И не только им. Мадам (Марине Ваарик) – тоже. Недостаток профессионализма ощущается весьма явно. Наигрыш, выжимание слез, заламывание рук, сценические пустоты, бессмысленное метание по сцене в изображении несуществующих эмоций. Хотя я не уверена, что всю эту кашу можно сыграть убедительно даже актерам с животной органичностью. Сквозного действия-то нет! Можно сколько угодно разрушать устои, но против законов жизненной правды, открытых Станиславским, не попрешь. Хоть на бытовом уровне, хоть на ментальном, хоть на эмоциональном, хоть на астральном, хоть на духовном, хоть на ассоциативно-поэтическом.
Самое смешное, что разрушители, провозглашающие себя новаторами, чаще всего, очень сильно противоречат сами себе. Заявили вот освобождение от гнета системы Станиславского, а «гнет» системы Тийта Оясоо, деспотизм его твердой режиссерской руки и его мировоззрения ощущается в каждом сценическом построении. Да и вообще. Сами актеры, юные, красивые, открытые, беззаветно влюбленные в театр и, видимо, беспредельно верящие в талант своего художественного руководителя, одним своим видом вступают в явное противоречие с произволом режиссера, заставляющего их играть всю эту мерзость. Почему-то у меня осталось такое подозрение, что им самим не свойственны те пороки, в которые с их помощью и с таким наслаждением нас погружает режиссер. Что они мечтают о высокой и чистой любви. И жизни, наполненной смыслом и созидательным творчеством. По Станиславскому и Макаренко.
Ранее в рубриках
В Воронеже — В Воронежской области зафиксировано аномально раннее цветение сирени и плодовых деревьев
На данный момент отклонение средней температуры апреля от климатической нормы составляет в Воронеже 6,3 градуса.
В России — В Воронежской области возможен «грязный дождь»
Влаги в выпадающих осадках будет меньше, чем песка и пыли.
В мире — В Израиле установились экстремальные температуры
Медики предупредили местных жителей и туристов о смертельной опасности аномального зноя.
Общество — Дети и подростки изображают животных в общественных местах – это плохо?
Фурри – это субкультура, основанная на подражании животным, прежде всего, – антропоморфным.
Театр — В Саратовском ТЮЗе во время спектакля отключили свет
Популярной стала фраза, что это Николай Васильевич Гоголь так пошутил.
Кино и телевидение — Критики рассказали, почему Энтони Хопкинс не спас фильм «По Фрейду»
Хорошая игра выдающихся актёров, но слишком много разговоров и мало действия.
Персона — Известный блогер, выпускница Воронежского госуниверситета Лена Миро умерла
Её карьера в качестве блогера завершилась ещё раньше: сначала ушла популярность, а потом и желание писать посты.
Литература — Вышел «Северный лес» – новый роман автора «Зимнего солдата» и «Настройщика» Дэниела Мейсона
Главный мотив книги – будь великодушен, умей прощать и будь источником света и добра.
Музыка — Объявлен состав участников опен-эйра «Музыка мира в Белом колодце» 29 июня
На концерте выступят артисты из Ганы, Индонезии и Армении.
Изобразительное искусство — В Доме актёра открылась персональная выставка студента 4 курса ВХУ Кирилла Шувалова
Выставка будет работать с 23 апреля по 23 мая с 10 час до 18 час.
Зал ожидания — Воронежцам подсказали, как приятно и с пользой провести выходные и праздничные дни 28 апреля – 1 мая
ТИЦ Воронежа подготовил дайджест событий на выходные дни 28-30 апреля и 1 мая 2024 года.
Главное — Мэр Воронежа Вадим Кстенин поделился подробностями работы над проектом «Михайловские часы»
Михайловские часы смогут украсить главную улицу города, придав ей уникальность и шарм.
