Культура ВРН

- Наталья Николаевна, открытие 35-го юбилейного сезона для Дома актера совпало со знаменательным событием – вручением вам почетной награды от Союза театральных деятелей России, которому вы служите без малого четыре десятилетия. Что она для вас значит?

- Известие о награде вызвало у меня шок. Ведь практически весь штат нашего отделения достоин подобных знаков отличия. Поверьте, это не просто красивые слова. Приятно, конечно, что заметили, оценили наш труд. При всем том считаю, не меня лично оценили, а все воронежское региональное отделение. Без ложной скромности скажу, что мы общими усилиями делаем большое дело. С одной стороны, я и сотрудники Дома являются представителями того поколения, которое привыкло скромничать. А с другой - когда коллеги из регионов начинают рассказывать, что они делают, а мы знаем, что делаем у себя, то возникает мысль: «Боже мой, это давно уже пройденный нами этап». Мне кажется, что любая награда дается человеку после того, как он совершит нечто экстраординарное. Например, закроет своим телом амбразуру, взрывной снаряд, дабы спасти других людей. А у нас обычная работа, к которой относимся честно и которую любим.

- Не раз слышал рекомендации специалистов, психологов, что человеку надо через 5-7 лет менять место работы, чтобы дальше развиваться, расти по карьерной лестнице. Вы уже столько лет на одном месте. Не скучно?

- Никогда не было мыслей поменять работу. Я занимаюсь всю жизнь любимым делом. Люблю театр, люблю артистов. Ко мне приходит столько интересных людей! Относительно карьерного роста… О чем мечтать? Министром культуры, что ли, стать – это же смешно! Слово «карьера» в моем поколении вообще не существовало. Даже когда мы оканчивали институт, никогда не возникало вопроса, сколько будем зарабатывать, каковы условия работы.

- Получается, что представители вашего поколения были бессребрениками?

- Все мы хотим жить хорошо, иметь достаточно денег для того, чтобы чувствовать себя комфортно. В иной мир ничего с собой не возьмешь, каким бы состоятельным человек ни был. Мне достаточно того, что я имею. Не могу сказать, что испытываю неудобства от нехватки бриллиантов, иной роскоши. Проживу и так. А путешествовать по миру вполне могу. Даже на свою скромную зарплату.

- Помните тот момент, когда впервые в детстве в вас попала театральная бацилла?

- Помню. Даже могу сказать точно. Это был 1939 год. Мне - 3,5 года. В Архангельске, где я родилась, открылся драматический театр. И мама повела меня на спектакль. Только я не знаю, почему она повела меня на спектакль для взрослых, который назывался «Взаимная любовь». Потряс он мое воображение огромными подсолнухами перед занавесом, яркими украинскими костюмами. Когда я выросла, разговаривала с актерами, которые начинали эту работу. Они были удивлены, что такая маленькая девочка не только запомнила сам спектакль, но и рассказала им все мизансцены – то, о чем понятия в 3,5 года совсем не имела. Такое впечатление на меня произвел театр.
А с оперным искусством я познакомилась, наверное, классе в девятом. Первую оперу, которую слушала, была «Демон». С замечательным певцом Николаем Ворвулевым.

- Нашим земляком, уроженцем Павловска?!

- Да вы что! Не знала. А вот вы не знаете, что, когда я год жила в Туле, где работал муж, мы оказалась в доме на съемной квартире у тещи Николая Ворвулева. Я рассказывала, какой он замечательный певец. Остальную музыку я слушала по радио. Телевидения тогда не было. Все романсы Обуховой, Козловского, Лемешева – узнавала, благодаря радио. Еще были замечательные радиопостановки. Помню, как бегала к соседям, у которых был радиоприемник «Урал», слушать оперетты. Мне безумно нравился Кальман.

- Великая Отечественная война, прошедшая молохом по вашему детству, романтическое восприятие жизни в вас не изменила?

- Какая там романтика! После бомбежки возвращалась из бомбоубежища домой. Архангельск бомбили много. Но город расположен вдоль Двины, поэтому сбрасывать снаряды именно на дома было довольно сложно. Бомбы в основном летели в реку. Но очень хорошо помню, когда один раз по пути домой после очередного налета увидела, что с дерева упала человеческая рука. Тот момент я запомнила на всю жизнь. Помню и то, что, когда только началась война, мы играли во дворе, а над нашим домом пролетел низко немецкий самолет. Я видела лицо летчика. Сначала не поняла, что это вражеский самолет, только когда увидела кресты на крыльях, то пришло осознание. Причем страха не было. Он на нас посмотрел, мы на него.

- Коль была такая привязанность к искусству, почему все-таки вы выбрали пединститут, а не театральный?

- Я хотела поступать в театральный. Это была мечта многих девчонок, тем более родившихся в провинции. К тому же я постоянно участвовала в самодеятельности. Мы писали сценарии, делали концерты. Потом я поехала в Москву и даже хотела поступать в институт. Но случилось так, что тяжело заболела моя мама, и я вернулась. А потом, после какого-то творческого смотра, когда начинались гастроли Архангельского драмтеатра, меня пригласили (тогда не хватало артистов) играть в спектакле «В сиреневом саду» по пьесе Цезаря Солодаря. Я была так счастлива - почти актриса! Но дальше не пошло. Окончила филфак, занималась самодеятельностью. Преподавала в театральной студии литературу. Потом, когда приехала в Воронеж, Римма Мануковская упорно уговаривала пойти работать в местное отделение тогдашнего ВТО. Так сошлись звезды, что пришла сюда. Видите, сколько лет уже служу здесь.

- Как уроженка Архангельска оказалась в Черноземье?

- Мой первый муж, умерший молодым, был актером. Его из архангельского театра пригласили в Воронежскую драму. Он работал в период пребывания здесь Папова, Чернова, Ожигина, Броневого. Играл Яго в «Отелло». Был хорошим актером с амплуа социального героя. Так я и приехала в Воронеж.

- В качестве кого видела вас в организации Римма Афанасьевна?

- Она сразу пригласила меня как ответственного секретаря.

- Что предполагала под собой такая должность?

- По сути то, что я делаю и сейчас. Помню первое для меня заседание правления: сидели многие известные в нашем театральном мире люди, которых знала, но с которыми до того момента близко не общалась. Сначала мне было страшно. Первое, что я сделала, написала протокол заседания правления. Позднее в нашу организацию пришли те, кто до сих пор работает: Татьяна Ющенко, Светлана Гааг, Наталья Качевская, Надежда Новикова, технические службы. Когда 35 лет назад открылся Дом, я первая сюда пришла и сидела на третьем. А потом все переселились, стали обживать Дом, набрали технический штат.

- Легко ли вам удавалось находить общий язык с Мануковской, когда она была на должности председателя?

- Дом начинал строить Владимир Иванович Шкурский, который оформлял бумаги, выбивал деньги. Потом стройка замерла. И заканчивали ее Римма Афанасьевна и Надежда Андреевна Евдошенко. Потом подключился Михаил Ужанский. Мануковская была творческой личностью, замечательной актрисой. Но по характеру – человек непредсказуемый. Часто пробивала стену собственной головой, не подставляя никого. Не всегда была права, порой проявляла излишние эмоции. Но то, что она любила театр, который для нее был всем, – тут уже должны звучать только хвалебные слова.

- Потом на вашем жизненном пути появилась Людмила Кравцова…

- Давайте поэтапно. До нее был у нас Вадим Соколов. Замечательный актер и хороший человек. Но сказать, что он был таким же председателем – инициативным, работоспособным, – я не могу. Мы работали - он не мешал нам. Однако не подавал идеи, хотя исходившие от других предложения всегда поддерживал. Прежде чем пришла Людмила Александровна, был интересный момент. Когда она была в правлении, то тихо сидела и молчала. Тут мне сказали, что на должность председателя придет Кравцова. Я сначала удивилась. Но она пришла – и пошло-поехало. Идея за идеей: надо сделать то, необходимо сделать другое. В Доме актера она никого не обидела, не унизила. Она любила и защищала всех, несмотря ни на что. И начался в моей жизни необыкновенно интересный этап. Каждый день был праздником. Когда Людмилы Александровны не стало, у меня был вопрос: «Как жить?». Работать дальше, или нет? Стыдно, конечно, так просто уйти. Надо было кому-то передать дело, поделиться налаженными контактами. Чтобы все сохранилось. А потом пришла Татьяна Фролова. Мы были очень рады. Поскольку Татьяна Александровна трудолюбива, честна, принципиальна, инициативна. Она любит актеров. Работать с ней в полноги невозможно. Подключаешь все силы. Достойный руководитель пришел, мне приятно с ней сотрудничать.

- Какие основные точки соприкосновения должны быть между председателем и заместителем регионального отделения СТД, чтобы сохранять творческую, эмоциональную и душевную атмосферу в Доме?

- Прежде всего – любить театр, актеров. Радоваться их победам, болеть, если постигла неудача. Нужно каждый день думать о том, что будешь делать завтра. Чем больше делаешь, тем больше раскрывается творческий потенциал. Иногда думаю: «Нельзя же без конца что-то выдумывать!». Но интересные мысли приходят постоянно. А еще - инициатива от актеров. Что приятно. Очень хочется, чтобы больше внимания к Дому было со стороны молодежи, дабы мы смогли передать ей все то, что накопили.

- Удивляюсь, как хрупкой женщине удается на своих плечах нести все техническое хозяйство Дома?

- Вы мне льстите. Я не хрупкая женщина, а достаточно крепкая. Но если серьезно – есть замечательные помощники. В их числе Юлия Мелькумова – инженер по зданию. Удивительный работник: молодая, инициативная, технически грамотная. Я ничего в технических вопросах не понимаю. А она все понимает, советует, во всем разбирается. У нас сотрудники все делают самостоятельно. Ждать милости неоткуда. Вот и выживаем сами, как можем.

- Вы видели множество различных постановок в театрах не только Воронежа, но и бывшего СССР. Сейчас вас еще продолжает что-то удивлять?

- Конечно, удивляет. Если не сам спектакль, то какая-то актерская работа. Постановка может нравиться или нет. Главное, чтобы она не оставляла равнодушным. У меня такого, к счастью, не бывало. Хотя не все нравится.

- Насколько я понимаю, вы благодарный зритель?

- Бываю разным зрителем. Но спектакль ругать не могу. Знаете, почему? Потому что понимаю, какой труд вкладывается актерами в каждую роль, режиссерами - в каждую постановку. Походя, как у нас привыкли, не говорю о спектаклях. Скорее могу сопереживать, что не получилось. Потом, я не театровед.

- Вы постоянно в работе, на различных мероприятиях и спектаклях. Складывается впечатление, что вы не умеете отдыхать.

- Умею. Раз в две недели я встречаюсь со своими подругами. Мы ходим в кино, потом идем в кафе, либо устраиваем у меня дома посиделки. Каждый год езжу отдыхать. Стараюсь поехать за рубеж. В этом году я была на Мальорке. До того ездила в Турцию. Даже при самой малой зарплате, если человек хочет куда-то выехать, он либо в долг возьмет, либо накопит – как угодно, но съездит и посмотрит. За границей люди умеют отдыхать. Они могут оставить заботы и просто думать о себе, общаться. Они не зажаты, как мы, не стесняются того, кто и что о них подумает. А мы зачастую закомплексованы.

- Почему такая разница?

- Наверное, мы такая нация, которая если переживает, то очень глубоко. Они – нет. Если радуемся, то все можем снести на своем пути от счастья. У нас вечный парадокс: либо мы самые лучшие в мире, либо – самые убогие и бедные. Не любим и не бережем себя. Не видим того, чему можно радоваться даже при нашей тяжелой жизни.

- Наталья Николаевна, важно ли каждый новый день встречать улыбкой?

- Наверное. Но я не всегда так делаю. А было бы замечательно. Проснулся – уже спасибо, что жив. Конечно, надо улыбаться. Даже если идет дождь, снег. Как там, в фильме «Тот самый Мюнхгаузен»: «Улыбайтесь, господа! Умное лицо, это еще не признак ума».



Полностью интервью опубликовано в издании «Воронежский телеграф».