Культура ВРН

Эти религиозные диссиденты, мужеству и стойкости которых могли бы позавидовать многие из принципиальных противников советской идеологии, презрели тюрьмы, лагеря, голод, унижения и возможную смерть в ГУЛАГе, настаивая на своей вере и на своем видении мира.

«Трагически ужасная история ХХ века. Второе пришествие Христа» - необычная книга, редкий пример воспоминаний, написанных крестьянином. Александр Перепеченых рассказывает о жестокости государственного аппарата, нищете и унижениях крестьянства, а также об упрямом мужестве религиозных диссидентов, сохранявших верность своим идеалам, несмотря на лишения и страдания. Это воспоминания о ГУЛАГе, написанные в традициях «Жития протопопа Аввакума».

Перепеченых – крестьянин, оттого его мемуары, помимо очевидной этической и экзистенциальной ценности для нас, важны как (довольно редкое, надо сказать) прямое свидетельство жизни и судьбы представителя этого социального класса. Ну и, конечно, воспоминания Перепеченых весьма полезно читать сегодня, когда многие православные иерархи рассказывают истории о том, как прекрасно жилось христианам при Советской власти, особенно при Сталине, а, в свою очередь, наследники советских спецслужб с большим удовольствием осеняя себя крестом, проводят время в компании священников.
О первой встрече с Александром Евгеньевичем Перепеченых рассказывает автор вступительной статьи к изданию Шура Буртин:

В 1995 году я работал в газете «Московские новости». Как-то весной редактор отдела религии вызвал меня в коридор, и я увидел, что там сидят два белобородых старика, с посохами и в кепках. Вид у них был совершенно «дореволюционный», они выглядели как кусок какого-то совсем иного мира. Старики сидели очень спокойно — словно не они пришли к журналистам, а наоборот. На мой вопрос объяснили, что они «истинно-православные христиане» и могут поведать о Втором пришествии Христа...

Это были Егор Пахомович Лепехин и Александр Евгеньевич Перепеченых. Они рассказали, что приехали в Москву из Воронежской области поработать в архиве (они искали следственные дела своих единоверцев, погибших на Соловках). Идя из архива по улице, они увидели вывеску «Газета “Московские новости”». Никакого представления об «Московских новостях» у них не было, но что-то их побудило зайти, чтобы рассказать свою историю.

Наша газета располагалась на Пушкинской площади, и я повел гостей в «Макдоналдс». Помню, что из напитков оба старика заказали молоко — и, как ни странно, им его дали. Мы сели за столик на улице, гости помолились, перекрестили гамбургеры, картошку фри и молоко — и начали рассказывать...


Сталин мертв уже 8 лет, на дворе – так называемая «оттепель». Главка называется «О ”борьбе с тунеядством”».

Здесь речь пойдет о том, как гуманисты, деловые и справедливые коммунисты в свободной стране, где свобода мысли, совести, свобода религии расправлялись с теми христианами, которые не покладая рук, в поте лица не работали, а пахали и не жили, а существовали.

Проходит год, возможно чуть больше и в газетах публикуется указ от 4 мая 1961 г. «О борьбе с тунеядством». Как говорил брат Арсений Емельянович, что меня возьмут первого, так и получилось. В указе написано, что кто не работал, жил за счет чужого труда, кто не занимался общественно полезным трудом, не за трудовые доходы нажил дачи, машины и т.д. Я, прочитав, подумал я же работаю, у меня нет ни каких машин, дач, а что есть — нажито собственным честным трудом. Это меня не касается, но проходит десять дней, приезжает милиция и берет под стражу как паразита, «тунеядца с кондибобером, не вертухайся ато видгепаем». Берут как уголовного преступника, оружие на голову и в машину. Привозят в милицию, милиция как головореза меня проверяет нет ли чего подозрительного, сажают в КПЗ. Сидящие в КПЗ говорят: «За что тебя, ты же не пьешь?» А я говорю: «Рецидивист, в колхоз не иду работать на коммунистов». Переночевал, утром ведут в нар суд. В зале народного суда не было ни одной души, а только были конвой, который привел меня и состав суда: судья, прокурор и секретарь. Спросили меня:

«Работать будешь?» Я им отвечаю: «Я с работы взят». Суд даже не пошел на совещание, выносит приговор: 3 года выселки в отдаленные места Сибири.

Передают родным — отцу, жене, детям, что дали срок 3 года выселок. Жена с детьми пришли на свидание, принесли передачку. Но какую передачу или свиданку такому преступнику, паразиту, тунеядцу! Гонят их из милиции, жена и дети в слезы. Так они серьезнее к жене и детям. Жена сопротивляется, они говорят, что сейчас собаку приведем. О чем можно говорить дальше. Так жене и детям не дали проститься с отцом и не допустили. Через сутки, приходят снова жена, дети, отец, братья и сестры по Христу в районный КПЗ и стали говорить: «Вы за кого его считаете, что не даете детям проститься с отцом и отцу с сыном». Бесполезно, они так же гонят. Тогда они вышли на улицу, напротив был небольшой сквер, через дорогу стоит большой собор на большой площади, где располагался районный рынок. На рынке народу было очень много, мой отец и говорит: «Давай мы с горя запоем «Христос пришел уже на землю не в том венце, что был в крови. А он пришел владыка смерти, что б осудить мир на земле». Пропели, затем запели «Странника». Здесь около рынка огромное движение народа, причем перекресток основной дороги города. Ехали машины по трассе в Бутурлиновку, и пение за городом было слышно. Шофера доезжают до центра города, останавливаются, смотрят и удивляются как это может быть поют пять человек, а за городом слышно. И невольно в удивлении и останавливаются, и с рынка народ идет, тоже останавливается. И получилось на перекрестке города такая пробка народа и машин, что остановилось движение. Районная милиция и власть вынуждены были разгонять народ. Объявляют:

— Расходитесь, а то трансбоем будем разгонять.

Появился страх, районная власть звонит в Воронеж, затем подходят к певчим христианам и спрашивают:

— А в чем дело?

Мой отец отвечает:

— Вот у меня вчера арестовали сына и приписывают ему паразитство, тунеядство, якобы он жил за счет чужого труда, а он не покладая рук работал по пятнадцать часов в сутки по договорам, а его судят, а я отец, мать, дети и другие братья по Христу пришли повидаться и проститься, возможно, больше не увидимся. А тут в милиции даже не дают и повидаться малым детям с отцом, выпустили собак на нас, что нам теперь остается делать? И мы с горя встали и запели, в чем тут наше преступление?

— А почему же народ собрался?

— А мы его, этот народ, не звали, народ сам собрался.

Люди, хотя и запуганы, но одна нашлась и выступила за нас. Она начала кричать, что у нее тоже отца и мать сослали, она так их и не увидела. Эту женщину схватили и что с ней мы не знаем. Начальство тогда стало покрикивать на народ. Народ не обращал внимания. Дело было к вечеру и постепенно народ стал расходиться и давать путь машинам.

И меня такого страшного преступника, паразита, тунеядца в ночь отправили в Воронеж в тюрьму.

Невольно возникает вопрос: кто же тут в сущности тунеядец и паразит? Не тот ли паразит, который залез в партию для того чтобы не работать быть начальником, грабить, пить, гулять и ногой указывать и ни за что не отвечать, а партия все ему спишет. А ты, рабочий или колхозник, паши и не оговаривайся, самогон гони, пей, упивайся и наслаждайся. А истинно православного христианина нужно было добить, добить остаток и убить в них веру, всю нравственность и сделать холопом, но если начнешь отстаивать справедливость и независимость веры православной, посадить его.

Мы, христиане должны были согласиться с ними, что мы паразиты, тунеядцы и живем за счет чужого труда. Разумеется, мы братья и сестры по Христу не согласились, что мы паразиты, тунеядцы. Факт этого, что руки у нас в кровавых мозолях. Мы работали и нас с работы брали и сажали. И так осудив истинно православных христиан и приписав им тунеядцев, их арестованных повезли на выселку. Привозят в Воронеж, и спрашивает начальство, что у вас там творилось в Бутурлиновке. Говорят, остановился город. Отвечаю, что я ничего не знаю, так как сидел в КПЗ, а я и на самом деле ничего не знал. Затем повезли в Саратовскую и Свердловскую тюрьмы. Там тоже спрашивают начальники, что было в Бутурлиновке? Из Свердловской тюрьмы повезли в Томскую и там это же спрашивают и говорят, что повезут нас в районы Тегульдет, Колпашево, Александровский район и другие. Мы поинтересовались, почему нас повезут в такие отдаленные районы мы же не тунеядцы, ведь в газете написано кто чужим трудом нажил дачи, машины, занимался попрошайничеством и т.д. — тех ссылать, а мы с работы взяты. А он отвечает нам: «Это в газете написано вам, а вот что нам написано», — указывая под сукно — «вас за веру православную судят». Мы тогда поняли и думаем вот насколько хитрые коммунисты, за веру судить нельзя такого закона нет, так они нам паразитизм и тунеядство пришили.

Везут нас на север, на место ссылки Тегульдет. Там нас встретили как каких-то зверей, потому что узнали по бумагам, что мы с Бутурлиновки. Они за нами следили, за каждым шагом. Решили устроить нас на работу. Мы ответили, что мы работать не будем, мы не паразиты и не тунеядцы, но они дали нам срок на устроение на работу 10 дней. Не устроившихся под суд. Мы не устраивались, они нас судят народным судом и дают нам срок по 4 месяца трудовых исправительных лагерей строгого режима. В лагере обязательно гонят на работу. А мы отвечаем, что отрабатывать не будем, но в лагере разговор короткий: сажают в нетопленный, сырой изолятор на 15 суток на железные, ледяные нары. Сидеть на ледяных, железных нарах не усидишь и лежать не ляжешь раздетый, а ходить негде, только пляши на бетонном полу на одном месте. И меня как раз посадили одного в одиночную камеру. Через три дня ко мне в изолятор приходят трое начальников: надзиратель, начальник режима и начальник лагеря по фамилии, век не забуду, Лихор и говорят мне: «Теперь работать будешь?» Отвечаю: «Я истинно-православный христианин, но не паразит и не тунеядец, я отрабатывать не буду». Начальник лагеря как заорет: «Богомол!» И всячески матом, страшно описывать дальше эту картину, читатель и не поверит, расстегает брюки и говорит: «Вот, молись, на моего бога», а дальше матом и матом. Я не вольно подумал, что это, наверно, Ленин их так научил. Я прошел столько лагерей: башкирские лагеря, Колыму, но таких чертей не видел с такими номерами и главное — это начальник лагеря — это же воспитатель советских кадров трудовых исправительных лагерей. Это же свет темному заблудшему преступному миру. И он хочет просветить истинно православных христиан таким светом. Сколько их было таких воспитателей гонителей, мучителей? Скольких они замучили и загнали на тот свет истинно православных христиан. Повторяю тех, которые свидетельствовали, что Христос Воскрес и второе пришествие совершилось. Обидно за то, что гонителем был свой народ, те, которые вчера были крещены в одной купели.

И, получается, отбываем срок не в лагере, а в изоляторе. Отсидишь 15 суток в изоляторе, тебя ведут к начальнику. Начальник спрашивает: пойдешь на работу? Верующий отвечает: Я не тунеядец, а православный христианин, отрабатывать не буду. Снова 15 суток в изоляторе, так все четыре месяца содержат в нетопленом, сыром изоляторе на штрафной пайке. Отбыл срок в лагере 4 месяца везут обратно в район. Там опять спрашивают: «Работать будешь?» И снова все повторяется.

Этот метод казни — 4 месяца сырых изоляторов не дает сдвигу в воспитании православных христиан. Они тогда другой метод применяют. Привезут из лагеря в район и в районе верующие так же отказываются от работы. Их уже сажают не в трудовые воспитательные лагеря, а в крытую тюрьму вместе с убийцами. Когда дали тот же срок 4 месяца Степану Сергеевичу Халчевскому и Степану Васильевичу Андрющенко и посадили в крытую тюрьму с убийцами, один цыган говорит: «Я мать убил, а вы зачем сюда попали со мной в крытую?» Вот такую кару вместе с убийцами несли христиане.

Это тоже не дало никакого сдвига. Тогда они уже не на 15 суток штрафного изолятора, а сажали на штрафной паек на все 4 месяца. Поверьте тяжело писать и тяжело вспоминать эти казни. Мне и многим другим пришлось сидеть все четыре месяца на штрафном пайке. И поверьте, даже и штрафной паек урезали. Мы вынуждены делать забастовку в изоляторе и сказали, что если так, то мы и эту пайку брать не будем. Они правда отдали нам довесок, но все равно урезали штрафную пайку и доводили нас до такого состояния, что поверьте, говорю перед Богом, однажды в изоляторе потерял сознание и упал на бетонный пол, разбил лицо, не помню как попал в больницу, там привели в чувство. Смотрю, стоит надо мной одна вольная мед сестра, молодая татарочка, не забуду имя, Рима Константиновна, стоит и плачет. Стоят и другие и говорят: «Вы о нас не подумайте ни чего плохого, мы видим суп — одна вода, но ничего не можем сделать». На другой день приезжают врачи из города Томска. Вынужден попросится на прием, правда меня приняли на прием. Я им говорю: «Вот так и так, нас содержат в изоляторе, где не топят, стены изолятора сырые холодные, пайку не дают». Они отвечают мне, что этот вопрос поднимут. Как только я немного поправился в больнице, меня обратно в изолятор. Смотрю в изоляторе затопили, но потекло с потолка, со стен капают холодные капли на нас. Нам деваться не куда. Кто говорит, что соль добавляется на потолочные плиты. Мы уже не рады что затопили, уехали врачи и печку перестали топить. А тот, кто топил печку, по лагерному его зовут «шнырь», так вот он шуровкой в печи погремит, погремит, подразнит, подразнит и шумит: «Ну, как, жарко!» А он совсем дров не ложил. Вот так атеисты, наглые активисты воспитывали, жарили парили и выковывали нового человека ХХ века. И главное им было нужно сломить, а если не получится, тогда уничтожить христиан.

Недовольны были атеисты своим успехом в борьбе с христианами, несмотря на муку и казни не сдавались христиане супостатам. Атеисты тогда начали другой метод казни. Они решили найти причину, чтобы придраться к христианину, сфабриковать ему статью хулигана и осудить на год или два за хулиганство. Тогда пускай он откажется от работы.

На выселках был один такой христианин по фамилии Сарачан — донской казак. Он отстаивал свою веру открыто и не скрывая, говорил, что готов умереть за веру, царя и отечество христианское. Атеисты решили «дать» ему царя, веру и отечество. Они стали выводить его из себя, чтобы казак какой либо грубостью к атеистам отозвался, дабы сфабриковать ему хулиганство. Довели казака Сарачана до истерики, пришили хулиганство, осудили на 2 года исправительных трудовых лагерей и отправили в лагерь. Он в лагере, несмотря на такой срок, все равно отстаивал свою веру, свое убеждение и по убеждению не шел на работу, а открыто говорил, что на коммунистов работать не будет. Тяжело писать и можно ли повторить как они над ним издевались. Они посадили его в бур, то есть барак усиленного режима на штрафной паек на все два года. И довели его до такого состояния, что он был как живой труп, водили его и умирать не давали, и жизни нет. Так морили его все два года. После двух лет выводят этот скелет из бура под руки, не могу забыть, на моих глазах один из надзирателей говорит: «Сарачан, давай я тебя поведу в столовую, чтобы тебе дали пищу и чтобы ты не переел, а то ты погибнешь». На другой день отпустили Сарачана из лагеря обратно в район на выселку и спрашивает начальство в районе, будет ли работать он? А он обратно: «Холопом я у коммунистов работать не буду, согласно убеждения веры, царя и христианского отечества». Вот такие муки создавали не турки, не фашисты, а свои русские гуманные коммунисты, атеисты.

В Томской области Тегульдетского района вот что еще они придумали. Сначала сфотографировали нас, а потом с этих карточек сделали карикатуры. А как? Отрезали наши головы на фотографиях и к головам нашей личности подрисовали свою карикатуру. Еще изобразили большую тарелку, и на ней стоят наши личности в карикатурном образе, а под тарелкой, согнутая в три дуги бабка. Она держит всех нас, Федоровцев, на спине, надпись «Одна семерых кормит». Этот большой стенд нарисованной пропаганды поставили в центре района в самом многолюдном месте. Люди идут, смотрят карикатуру и читают злую клеветническую пропаганду, якобы вот эта бабка семь тунеядцев кормит — это Халчевского, Андрющенко Стефана Васильевича, Перепеченых Александра Евгеньевича и других.

Но что дальше придумывают бесы атеисты? Ночью разбивают под стеклом этот громадный стенд и бегут к федоровцам. Мы жили у одного работника сельпа Пономарева Ивана Сергеевича, так как у него был большой дом, и он нас пустил на квартиру. Активисты прибегают к нам на квартиру и говорят: «Вы сейчас где были?» Мы отвечаем: «Нигде не были». Хозяин с женой подтверждают, что все были дома. Они начинают шуметь, что не может быть. Они орали, орали, но ничего не получается, потому что нас никто не видел и нигде мы не были ночью. Мы нигде не ходили. Обратно шумят, что нет, вы были. Мы не поймем в чем дело, почему они к нам так придираются. Оказывается как мы после узнали, они сами же разбили этот стенд и эту наглую, злую карикатуру, поэтому и прибежали к нам, чтобы на нас возложить эту вину, осудить нас как хулиганов и дать нам срок два или три года. Мы же работать не будем, они нас тогда посадят в бур не на 4 месяца как сажали раньше, а на хулиганский срок два или три года, как казака Сарочана. Испечь из нас блин тонкий, звонкий и прозрачный и сделать из нас скелеты как сделали скелет из Сарочана.

Таковы коммунистические методы воспитания нового человека в СССР. Их, таких методов было тысячи, что претворялись в тюрьмах, лагерях и ссылках и на воле Советского союза. А методы такие: не можешь — научим, не хочешь — заставим, не покоряешься — заморим, не соглашаешься — задавим. Путем мора, голода, холода, казни, избиения, путем бура и изолятора.. Холода, голода, истязания, издевательства, побои, пытки, казни в сырых нетопленых изоляторах, на железных нарах. И не день, не два, не месяц, а годами. Пока не сложит христианин своей головушки. Где же была современная советская церковь, что она не знала и не слыхала, как лилась невинная кровь?

Никакой разницы нет, как боролся во плоти Голиаф с Давидом, как боролся во плоти Фараон с Моисеем и боролся Иисус Навин во плоти. И как боролся во плоти Ленин и его последователь Сталин с патриархом Тихоном во плоти и со Христом в образе Федора, тоже во плоти, который показал дела и чудеса, открывал небо, мертвых, воскрешал и т.д. Иисус Навин останавливал солнце. Моисей воды ставил стеною и шел по морю, яко по суше. Вера в дела, но не в красивые слова. Почему и написано в Евангелие «Узнавайте меня по делам». И у нас истинно-православных христиан, которые исповедуют второе пришествие Христа в образе Федора, вера только по делам, но не как современные книжники, фарисеи, саддукеи и все те современные первосвященники, которые не признают второе пришествие Христа во плоти и не признают Его дела.