Литература
30.09.2009 18:28
«Бикини» не прикрывает ничего
- Текст: Юрий Данилов
- Фото:
- Правка
Януш Леон Вишневский
"Бикини"
Издательства: АСТ, Астрель, 2009 г.
Твердый переплет, 544 стр.
Тираж: 50000 экз.
Рецензия
В «Бикини» прежде всего обращает на себя внимание претенциозность. Точнее – претензия этого многостраничного труда на литературу. Вспоминаешь слова самого Януша Вишневского: «Я ученый, я не умею писать художественные произведения. Не умел, когда получал аттестат зрелости в польском техникуме, и не умею сейчас». Думаю, более трезвого и честного взгляда на литературное творчество ученого-химика из Франкфурта не найти. Хочу сразу оговориться, что оставляю за скобками «Одиночество в сети». «Бикини» - совсем другая история. Лешек Бугаевски назвал «позднее» творчество Вишневского "таблоидной" литературой. Польстил другу. Потому что это – не литература. Это - симулякр.
Для того, что получилось произведение искусства, недостаточно знать рецепт его создания. Энное количество слов еще не есть роман, даже если писать его по лекалам самых апробированных образцов.
«Родовые пятна» «Бикини» - вторичность, приблизительность и манерность. По страницам романа бродят тени Ремарка и Ирвина Шоу, как, впрочем, и других великих писателей, писавших кровью и сердцем, в отличие от немецкого ученого польского происхождения. Вишневский выстраивает конструкцию, заполняет ее кучей исторических фактов, тоннами рассуждений, но не преуспевает там, где легко управился бы настоящий писатель. Композиция романа, сопрягающая события в Третьем рейхе, в послевоенной Америке и на аттоле Бикини, многочисленные флэш-бэки и пространные рассуждения на историко-политические темы, выглядит громоздкой и негармоничной.
Но, пожалуй, самое уязвимое место «Бикини» - характеры. Читаешь десять страниц, читаешь сто, и все еще не можешь сказать ничего определенного даже о главной героине – Анне Бляйбтрой, которая предпочитает, чтобы ее назвали Мартой, как бабушку - полячку. Девушка, разгуливающая с фотоаппаратом по улицам Дрездена в феврале 1945 года, - персонаж уже почти фантастический. Ее внезапные вспышки ярости, легкость, с которой с ее губ срываются слова на буквы «Х» и «Б», импульсивность и любвеобильность, чувствительность и агрессивность - все это не складывается в гармоничный образ, остается ходячей схемой.
На примере Анны автор вознамерился поведать читателю ни много ни мало – «о сексуальной жизни в Германии времен Третьего рейха». «Я тут, можно сказать, первопроходец, - скромно заявляет Януш Вишневский. - Я как бы приглашаю читателя вместе со мной заглянуть истории под юбку».
Поверьте, ничего там нового и интересного нет. Герои романа совокупляются точно так же, как это делали люди во все времена. Сексуальные сцены у Вишневского присовокуплены явно в качестве «клубнички» и при этом сильно уступают образцам жанра. Не знаю, как кого, а меня описание полового акта, совершаемого близ церковного алтаря, как-то не возбуждает (эстетически).
Чрезмерность, напыщенность – во всем. Вот, к примеру, сцена в полуразрушенной дрезденской Анненкирхе, где рядом по воле автора оказываются эсэсовец Цейс и мать Анны, в душе ярая антифашистка. Во время их идеологического спора срывается кусок потолка и убивает женщину. Эсзсовец равнодушно взирает на раздавленный труп, а потом молча берет пистолет и сносит себе полголовы. Но и это еще не все! Появляется священник, который без всякого почтения к покойнице велит выкинуть ее на улицу во избежание заразы. Естественно, ему достается от Ани несколько непечатных слов.
При этом дрезденские сцены получаются у Вишневского все же лучше, чем Нью-Йоркские. Здесь приблизительность авторской манеры достигает своего апогея. Заметно, что он мало знает о жизни американских газетчиков сороковых годов. И чтобы прикрыть этот грех, встает на котурны. Такое впечатление, что все слова он пишет с прописной буквы. Персонажи, так и не став людьми из плоти и крови, живущими в конкретной среде, бронзовеют. Представьте эпизод: фотограф «Нью-Йорк Таймс» Стэнли лежит в постели с далеко не монашкой Дорис, и та, в перерывах между (пардон) актами изрекает: «Тебе удалось вытащить на свет божий настоящую квинтэссенцию боли и отчаяния!» Это она – об одной из фотографий, сделанных Стэнли. И тут же: «Я отс...ла у тебя в такси, потому что мне этого хотелось». Маэстро, фальшивая нота! И если бы одна.
Воссоздавая культурно-историчский контекст (или конструируя свой мир), автор не добивается ни глубины, ни убедительности и вынужден прибегать к экзальтации, сквернословию и даже непристойности. Но пена на волнах - это отнюдь не океан.
Прав Вишневский. Не умеет он писать художественные произведения. И истории рассказывать тоже не мастер. Открою еще один секрет: «Бикини» - очень скучная книга. Уж и не знаю, как издатели смогут продать беспрецедентно большой тираж. Разве что будут снова и снова эксплуатировать «Одиночество в сети».
Почему хорошие, умные, добрые книги издаются микроскопическими тиражами?
"Бикини"
Издательства: АСТ, Астрель, 2009 г.
Твердый переплет, 544 стр.
Тираж: 50000 экз.
Рецензия
В «Бикини» прежде всего обращает на себя внимание претенциозность. Точнее – претензия этого многостраничного труда на литературу. Вспоминаешь слова самого Януша Вишневского: «Я ученый, я не умею писать художественные произведения. Не умел, когда получал аттестат зрелости в польском техникуме, и не умею сейчас». Думаю, более трезвого и честного взгляда на литературное творчество ученого-химика из Франкфурта не найти. Хочу сразу оговориться, что оставляю за скобками «Одиночество в сети». «Бикини» - совсем другая история. Лешек Бугаевски назвал «позднее» творчество Вишневского "таблоидной" литературой. Польстил другу. Потому что это – не литература. Это - симулякр.
Для того, что получилось произведение искусства, недостаточно знать рецепт его создания. Энное количество слов еще не есть роман, даже если писать его по лекалам самых апробированных образцов.
«Родовые пятна» «Бикини» - вторичность, приблизительность и манерность. По страницам романа бродят тени Ремарка и Ирвина Шоу, как, впрочем, и других великих писателей, писавших кровью и сердцем, в отличие от немецкого ученого польского происхождения. Вишневский выстраивает конструкцию, заполняет ее кучей исторических фактов, тоннами рассуждений, но не преуспевает там, где легко управился бы настоящий писатель. Композиция романа, сопрягающая события в Третьем рейхе, в послевоенной Америке и на аттоле Бикини, многочисленные флэш-бэки и пространные рассуждения на историко-политические темы, выглядит громоздкой и негармоничной.
Но, пожалуй, самое уязвимое место «Бикини» - характеры. Читаешь десять страниц, читаешь сто, и все еще не можешь сказать ничего определенного даже о главной героине – Анне Бляйбтрой, которая предпочитает, чтобы ее назвали Мартой, как бабушку - полячку. Девушка, разгуливающая с фотоаппаратом по улицам Дрездена в феврале 1945 года, - персонаж уже почти фантастический. Ее внезапные вспышки ярости, легкость, с которой с ее губ срываются слова на буквы «Х» и «Б», импульсивность и любвеобильность, чувствительность и агрессивность - все это не складывается в гармоничный образ, остается ходячей схемой.
На примере Анны автор вознамерился поведать читателю ни много ни мало – «о сексуальной жизни в Германии времен Третьего рейха». «Я тут, можно сказать, первопроходец, - скромно заявляет Януш Вишневский. - Я как бы приглашаю читателя вместе со мной заглянуть истории под юбку».
Поверьте, ничего там нового и интересного нет. Герои романа совокупляются точно так же, как это делали люди во все времена. Сексуальные сцены у Вишневского присовокуплены явно в качестве «клубнички» и при этом сильно уступают образцам жанра. Не знаю, как кого, а меня описание полового акта, совершаемого близ церковного алтаря, как-то не возбуждает (эстетически).
Чрезмерность, напыщенность – во всем. Вот, к примеру, сцена в полуразрушенной дрезденской Анненкирхе, где рядом по воле автора оказываются эсэсовец Цейс и мать Анны, в душе ярая антифашистка. Во время их идеологического спора срывается кусок потолка и убивает женщину. Эсзсовец равнодушно взирает на раздавленный труп, а потом молча берет пистолет и сносит себе полголовы. Но и это еще не все! Появляется священник, который без всякого почтения к покойнице велит выкинуть ее на улицу во избежание заразы. Естественно, ему достается от Ани несколько непечатных слов.
При этом дрезденские сцены получаются у Вишневского все же лучше, чем Нью-Йоркские. Здесь приблизительность авторской манеры достигает своего апогея. Заметно, что он мало знает о жизни американских газетчиков сороковых годов. И чтобы прикрыть этот грех, встает на котурны. Такое впечатление, что все слова он пишет с прописной буквы. Персонажи, так и не став людьми из плоти и крови, живущими в конкретной среде, бронзовеют. Представьте эпизод: фотограф «Нью-Йорк Таймс» Стэнли лежит в постели с далеко не монашкой Дорис, и та, в перерывах между (пардон) актами изрекает: «Тебе удалось вытащить на свет божий настоящую квинтэссенцию боли и отчаяния!» Это она – об одной из фотографий, сделанных Стэнли. И тут же: «Я отс...ла у тебя в такси, потому что мне этого хотелось». Маэстро, фальшивая нота! И если бы одна.
Воссоздавая культурно-историчский контекст (или конструируя свой мир), автор не добивается ни глубины, ни убедительности и вынужден прибегать к экзальтации, сквернословию и даже непристойности. Но пена на волнах - это отнюдь не океан.
Прав Вишневский. Не умеет он писать художественные произведения. И истории рассказывать тоже не мастер. Открою еще один секрет: «Бикини» - очень скучная книга. Уж и не знаю, как издатели смогут продать беспрецедентно большой тираж. Разве что будут снова и снова эксплуатировать «Одиночество в сети».
Почему хорошие, умные, добрые книги издаются микроскопическими тиражами?
Ранее в рубриках
В Воронеже — Обидное поражение «Факела», очередное
10480 зрителей пришли поддержать «Факел», но многие из них покинули трибуны до финального свистка.
В России — Роман Вильфанд предупредил о жаре в Воронежской области и других регионах
Вильфанд cообщил об аномально высоких температурах в некоторых регионах России.
В мире — В Израиле установились экстремальные температуры
Медики предупредили местных жителей и туристов о смертельной опасности аномального зноя.
Общество — В Воронеже стартует сезон работы фонтанов
Семь главных фонтанов столицы Черноземья готовы к началу сезона и ждут пуска воды.
Театр — «Вечно живые» снова на сцене Кольцовского театра
Воронежцам покажут спектакль 4 курса актёрского факультета Воронежского государственного института искусств.
Кино и телевидение — Спасут ли «Маску» две гостевые маски
Организаторы обещают, что на сцену выйдут специальные гости – Барби и Кот-2.
Персона — Уволилась директор Воронежской областной детской библиотеки Алла Аристова
Загадочное увольнение одного из крупных функционеров сферы культуры Воронежской области.
Литература — Вышел «Северный лес» – новый роман автора «Зимнего солдата» и «Настройщика» Дэниела Мейсона
Главный мотив книги – будь великодушен, умей прощать и будь источником света и добра.
Музыка — Объявлен состав участников опен-эйра «Музыка мира в Белом колодце» 29 июня
На концерте выступят артисты из Ганы, Индонезии и Армении.
Изобразительное искусство — В Доме актёра открылась персональная выставка студента 4 курса ВХУ Кирилла Шувалова
Выставка будет работать с 23 апреля по 23 мая с 10 час до 18 час.
Зал ожидания — Воронежцам подсказали, как приятно и с пользой провести выходные и праздничные дни 28 апреля – 1 мая
ТИЦ Воронежа подготовил дайджест событий на выходные дни 28-30 апреля и 1 мая 2024 года.
Главное — Мэр Воронежа Вадим Кстенин поделился подробностями работы над проектом «Михайловские часы»
Михайловские часы смогут украсить главную улицу города, придав ей уникальность и шарм.
