Культура ВРН

С 14 августа посетители областного художественного музея имени Крамского могут побывать на выставке работ Василия Криворучко – замечательного художника, Почетного гражданина Воронежа. Долгие годы дружбы связывали Василия Павловича и Эдуарда Петровича Ефремова – одного из самых известных журналистов нашего города.
Эдуард Ефремов делится воспоминаниями о Василии Криворучко.


«Дураков на Руси было достаточно, и я среди них был не последним», - запомнилось из однажды сказанным им. Василий Павлович – душа распахнутая, открытая, доверчивая, непосредственная. Мальчишка мальчишкою, но мальчишка, набравшийся жизненного опыта и по-мальчишески верящий, что он нас, прилепившийся к нему "молодняк", спасёт ото всех грехов и бед, нажитых и пережитых им.

Его любили дети. С ним взрослые становились детьми – искренними и честными. Завидовал по-хорошему Троепольскому: «Вот, Гавриил написал, так написал – все дети земного шара от его Бима без ума. Бегает собачка по странам и всех воспитывает – и взрослые плачут, и дети. Вот и мы все так должны жить и работать, чтобы наши дела взрослые в сердцах детей только добро порождали…»

Очень Василий Павлович переживал, что много времени потерял из-за пития. «В войну меня держал страх: узнают родные и близкие – голову оторвут! Ворошилова можно было бы к ответственности привлекать за пособничество Гитлеру – его «ворошиловские сто грамм» больше зла натворили, чем пользы… Знаешь, сколько на моих глазах погибло по пьяной дури?

После войны, вроде бы, и безопасно стало: не стреляют же – сиди и пей, наслаждайся жизнью. Наверное, слыхал про меня: не брешут – не раз бывало, что перебирал лишнее… И, эх, как же этому были рады мои «лучшие» дружки! Утром опять нальют… Вспоминаем вчерашнее – сплошное геройство! Да только геройство это круглого дурака, не разобравшегося, что против тебя завистниками, «доброжелателями» найдено верное оружие – завтра подохнешь или разума лишишься… Меня отрезвила Святая Русь – когда всерьёз стал заниматься знакомством с тем, как жили и Родину свою любили наши предки… Что же я, негодник, вытворяю?!

Наглядность того, что может сотворить человек, стяжающий дух высокий, деяния последнего года его жизни. Смертельно больной. С фистулой, выведенной после операции в бок, он, не обращая внимания на боли, написал восемнадцать полотен – лучшие свои работы, лучшие работы среди лучших работ других авторов, писавших Святую Русь. Сергий Радонежский, Серафим Саровский, «Набат», наброски к портрету Никитина, к грандиозному, так и не завершённому, полотну битвы татаро-монгольской «тьмы» с православными воинами Руси…

Почти не шутил, когда представлялся: «Участник Куликовской битвы. Удостоверение бюрократы из военкомата не выдают – приходите смотреть мои картины. Я своих сослуживцев писал с натуры – Боброк, князья Глеб Брянский, Роман Новосильский, Василий Кашинский… Мне не кажется – убеждён, что лично знаю Андрея Рублёва, Феофана Грека…»


Его друзьями и консультантами были профессор Петербургского института археологии Анатолий Кирпичников, реставратор Савва Ямщиков, пушкинист Семён Гейченко, поэты Егор Исаев, Николай Старшинов, скульптор Вячеслав Клыков… Забывается, что Василий Павлович поднял всю общественность Советского Союза и первый приезд на Поле Куликово писателей, художников организовал он. Вскоре день исторической битвы стал праздничным для всего государства.

Художников-подражателей, считающих себя последователями Василия Павловича, достаточно. Но уметь писать красками (даже хорошо писать!) – очень мало. Можно сказать, что даже и ничего не значит. Надо быть личностью. Жизнь надо бросить на алтарь Отечества и состоять в постоянной борьбе в отстаивании святости Родины…

Практически, готова книга о нём. И хорошо, что она ещё не издана. Каждый год – как продолжение открытия недопонятого в жизни человека, с которым ты был рядом долгие годы. Через образ Криворучко открывается Россия – та, которою она должна быть. Раскрываются те, в которых верил Художник. По-прежнему остались верными его друзьями, с жизненными принципами, воспитанные духом Криворучко архитектор Анатолий Федорец, библиотекарь из Новой Усмани Людмила Пономарёва, культработник из Богучара Ольга Топоркова, художники Вячеслав Знатков, Иван Лопатин, бывший ректор агроуниверситета Владимир Шевченко… И как же больно бывает, когда ты вдруг совсем в неожиданном месте встречаешь работу Василия Павловича, которую он дарил известному человеку, а тот человек возьми и продай – заработал! На Криворучко многие хорошо заработали. Ныне в цене даже любая его почеркушка, не говоря уж об этюдах и картинах.

Часть его наследия спас для истории Аникеев. В своём музее воссоздал чуть ли не в подлиннике мастерскую Мастера, Подвижника и Чудака. Не выбросил десятки бутылочек, пузырёчков, в которых домой «ненормальный Вася» привозил воду из Тихого и Индийского океана, Средиземного моря… В кругосветном путешествии предостаточно встретилось морей и рек. В коробочках и пакетиках земля родины Пушкина, Гоголя, Тютчева, Репина, Рабиндраната Тагора, Шекспира, Рафаэля, Рембрандта, Сурикова, Чайковского, Александра Грина, Максимилиана Волошина, Гейне, Гёте, Низами, Хайяма, Хеменгуэйя, Твардовского, Шолохова, Чехова, Лескова… Земля Бородино, Сталинграда, Пскова, Смоленска, Ржева, Прохоровки…

Аникеев оказался счастливее нас всех потому, что ему ещё Василий Павлович письма писал – Сашки же не было рядом, а бросать парня никак нельзя!

Пишет 1 августа 1978 года:
«…Искусство любит сильных, готовых на любые жертвы – оно не любит измены. Величие искусства в его неизбежности, как явление природы человеческого таланта. Искусство – любовь. Любовь всегда права, непобедима и всесильна. Без искусства мир не существует. Тебе много дано и спрос с тебя велик. Ты не имеешь права не отдавать всего себя этому великому служению. Всё, что угодно, но только работать!..»

В октябре 1982-го:
«Солнце – жизнь! Всё кругом ложь. Один художник лишь прав. Образы его и есть та жизнь, без которой человек превращается в животное. Художникам всегда было тяжело, но в том-то и подвиг их, что они всегда борясь со злом, создавали прекрасные творения своего разума. Без искусства нет жизни в человеческом обществе…»

Из писем 1083-го года:
«…Невежественное отношение вызывает во мне ярость и в ответ хочется ещё больше работать, чтобы показать людям красоту и величие нашей родной истории: поднять её – заброшенную и забвенную. Мы обязаны делать красоту для людей…»

20 апреля 1989 года:
«…Именно свобода человека в его добрых проявлениях является великим прогрессом человечества. Настоящий художник тот, кто творит прекрасные порывы своей души для ближнего без наград…»

27 октября 1993 года:
«…Всю жизнь путаемся в надежде и любви, барахтаемся в огорчениях и печали. Добро и зло всегда рядом с нами. Куда мы – туда и они. Эти спутники жизни как неотъемлемая часть нас самих. Добро и зло – это слагаемые и никуда ты от них не денешься. Спешите делать добро, и жизнь будет желанной…»

25 января 1994 года:
«…Смотри в прошлое – там ты найдёшь открытую дверь в красоту, сотворённую человеком на протяжении сотен лет, которая освещает богатством своим душу современного человека, если он способен это увидеть и понять…»


В Воронеже он ожил. Мало того! В сентябре поехал на Куликово поле на торжества, посвящённые битве, где случилось «весёлое» приключение. Криворучко, уединился в кусты, чтобы сделать перевязку ещё кровоточащих ран, и … попал в окружение татаро-монгольских басурманов. Кто же знал, что будет театрализованное представление сражения, и именно от этого куста игравший роль Челубея помчится навстречу актёру Пересвету. Только солдат Великой Отечественной войны, художник Криворучко оказался между ними настоящим…

О нём вышла книга в Чехословакии, писали о нём в журналах стран Европы, Америки… Был интересен не просто как художник, а как представитель той России, которую «умом не понять» и «аршином общим не измерить». Дарил картины в бесчисленное множество посещаемых школ, районных музеев Московской, Псковской, Тамбовской, Липецкой, Тульской, Владимирской, Новгородской, Воронежской областей…

У него не было никаких званий, регалий, но вёл себя так, будто имел права главнее главного и отвечал за всё. О каких «званиях» и «регалиях»? У него даже вида достойного не было – всклоченная борода, истоптанные сандалии на босу ногу, мятые брюки с костюмом со следами краски… Голос, если начинал возмущаться, переходил на тонкий писк… Но его не могла остановить никакая пропускная система – никого не спрашивая, выходил на трибуны самых представительных совещаний и начинал хлёстко обличать сидящих в зале за равнодушие, за чёрствость, за нелюбовь к детям и Отечеству. Кто это?! Кто позволил?! Откуда взялся?! В кабинеты первых секретарей райкомов партии просто врывался и требовал, требовал… Требовал немедленно открыть детскую изостудию, картинную галерею, освободить помещение под краеведческий музей… У любого руководителя сначала шок, возмущение, но через какое-то время (необъяснимо!) две враждующие стороны становились дружественными. Все, от кого он требовал ответа по поводу отсутствия картинных галерей, выставочных залов, считали, что он Народный художник СССР. Какого же было удивление многих, когда только на закате жизни авторитетнейшему и уважаемому художнику было присвоено звание «Заслуженный работник культуры». Власти его попросту боялись. Он ходил в бунтарях и возмутителях спокойствия. Нужно было время и время, чтобы та же власть с великим опозданием поняла, что это особый «бунтарь», созидающий, призывавший Россию не к топору, а к совести.

На лечение ему нужны были деньги, и проявил «малодушие» - согласился, чтобы в мастерскую пришли почитатели его таланта из Америки и купили несколько картин. На несколько минут я опередил тех американцев. Василий Павлович захлопнул за мной дверь, несколько раз повернул ключ: «Будем сидеть и голоса не подавать. Я, старый дурак, одумался – ничего я им продавать не буду. Лучше я эти работы в Лиски Аникееву отдам, или в Новую Усмань, что-то на Куликово Поле отвезёшь…

Американцы постучали, постучали и, казалось бы, должны уйти, ан нет: «Высылый Павловыч, ми знай, что ты здесь… Ключ… Мы видим ключ… Поверните его…» Молчим, время идёт, а заморские «гости» не уходят. Вдруг Василий Павлович начинает изображать нечто подобное пляске индейца – оказывается, обнаружил в каком-то тайничке бутылку домашнего вина. Шепчет: «Не сидеть же нам в окопе без дела!» Выпили. И вдруг ослабленному болезнями организму – море по колено! Чего теперь таиться?! Американцы бубнят «откройте», а он им объяснять, что «Россией не торгует». И такая разгорелась полемика! Потом на стук и гром подошли какие-то художники : «Вася! Не дури! Открой! Это же, всё-таки, иностранцы – совесть имей!»… Это отдельный рассказ, достойный пера уровня Шукшина или Чехова. «Оборону» мы держали около трёх часов…

Криворучко был явлением из ряда Шукшина, Валентина Распутина, Василия Белова, Владимира Высоцкого – невозможно отделить творчество от образа жизни.
«Зачем нам церковь дана? Чтобы учить нас. Учить жить и страдать, готовиться к Вечному. Вы, ребята, учитесь жить по православному - спасайтесь и других спасайте. Всегда говорите правду….»

Ушёл от нас в 75-ть. Кто теперь скажет правду? Да так, чтобы она перевернула сознание любого? Некому сегодня сказать такой правды. Не дано нам такого таланта да и боимся.
Его пытались и пытаются иные представить антисоветчиком. Был против многого против, но диссидентов не терпел: «Ты не языком трепись, а дело делай – из-за «бугра» мы все смелые…» Мы ныне в кумиры возводим многих антисоветчиков, но всмотритесь, вчитайтесь – что они сделали для пользы, для воспитания истиной независимости духа. Мало кто из них был свободен так, как был свободен и значим для Отечества Василий Криворучко.

…Приходите 14 августа в 16 часов в музей имени Крамского. Там состоится встреча с Василием Павловичем. Будет представлен своими «друзьями» и «детьми» - картинами, которые подарил Воронежу, всем нам, нашим детям и внукам. Кто же ещё лучше «дедушки Васи» расскажет вам о славном былом и покажет Святую Русь?

Эдуард Ефремов.